Правая рука Майкла нырнула под пиджак за автоматическим пистолетом, отнятым у итальянца в Чивитавеккия. Одновременно он ударил ногой перед собой, не целясь, стараясь просто угодить в немца. Когда тот замахнулся ножом вторично, Хейвелок отклонился, выхватил пистолет и направил ствол в лицо Хандельману.

Он выстрелил дважды. Старик, обливаясь кровью, повалился на пол. На месте одного глаза зияла кровавая дыра.

«Лама» заставила навеки замолчать еще один автомат Лидице. Но Хейвелок не испытывал радости, о которой говорил раньше. Все происшедшее уже не имело значения.

По-прежнему главным и единственным оставалась Дженна Каррас. Он все-таки разыскал ее! Теперь она не сможет остановить его. Конечно, она может его убить, но прежде ей придется взглянуть ему прямо в глаза. И теперь только это имело значение!

Майкл сунул «ламу» за пояс, зеленый листок – в карман и выбежал из квартиры.

Глава 20

– Ее фамилия – Бруссак, господин президент, – произнес Эмори Брэдфорд в телефон, сидя за столом в своем кабинете в задании государственного департамента. – Мадам Режин Бруссак. Ke-д’Орсе, Министерство иностранных дел, Четвертый отдел. Позавчера вечером она вступила в контакт с нашим посольством и рекомендовала прислать радиофицированный автомобиль в район Аржентеля для того, чтобы забрать бывшего американского разведчика, с которым у нее была назначена встреча. «В весьма необычных обстоятельствах», – добавила она.

– Хейвелок?

– Практически она именно это и сказала.

– Ну и?..

– Машина всю ночь каталась по улицам Аржентеля, но на связь так никто и не вышел.

– И как же она это объяснила, ваша Бруссак? Надеюсь, ей были заданы соответствующие вопросы?

– Разумеется, и в суровом тоне. Она заявила, что Хейвелок не явился.

– Что же дальше?

– Один из наших людей походил вокруг ее дома и поспрашивал. Ему удалось узнать, что Бруссак вернулась домой после часа ночи. Если это правда – а очевидно, так оно и есть, потому что два соседа подтвердили этот факт, то почему же она не позвонила в посольство и не отозвала машину?

– Ее об этом спросили?

– Нет, сэр. Наши люди ждут дополнительных инструкций. Ведь довольно странно и необычно, когда персонал посольства начинает тайно собирать сведения о высокопоставленном сотруднике Министерства иностранных дел.

Чарлз Беркуист помолчал, а затем произнес решительно:

– Попросите посла Ричардсона позвонить мадам Бруссак и со всем уважением пригласить ее посетить посольство как можно скорее, желательно в течение часа. Естественно, за дамой следует направить автомобиль. Президент Соединенных Штатов желает с ней побеседовать совершенно конфиденциально.

– Господин президент…

– Делайте, как я вам сказал.

– Хорошо, сэр.

– Да, и еще, Эмори.

– Слушаю вас, сэр.

– Как наше второе дело? Я имею в виду тех семьдесят с лишним дипломатов, которые могли быть вне города во время испанской операции.

Брэдфорд, собираясь с духом, ответил не сразу:

– На данный момент у меня отсутствуют пятеро.

– Простите, что?

– Мне ничего не хотелось бы говорить ранее полудня, когда должна поступить вся информация. Сейчас установлено, что в тот момент отсутствовало девятнадцать человек. О четырнадцати есть полный отчет, о пятерых – данных пока нет.

– Получите их! Соберите всю информацию!

– Я стараюсь.

– К полудню! Чтобы все было!

Холодный дождь, начавшийся еще ночью, превратился в мелкую занудную морось. Небо за окнами Овального кабинета было по-прежнему серым. Если похолодает еще на пару градусов, газон перед Белым домом побелеет от снега. Беркуист стоял у окна и думал о сугробах в его родном поселке Маунтин-Айрон в Миннесоте. Господи, как ему хотелось оказаться там, дома! Послышалось жужжание зуммера телефона. Он бросил взгляд на часы и направился к письменному столу. Было одиннадцать часов пятнадцать минут.

– Да?

– Связь с Парижем, сэр.

– Благодарю. – Беркуист нажал красную кнопку и проговорил в микрофон: – Мадам Бруссак?

– Qui, Monsieur President [54] . Это большая честь для меня, сэр. Я весьма польщена тем, что меня пригласили для беседы с вами. – Пожилая женщина говорила твердо, но в тоне ее голоса тем не менее можно было уловить удивление и некоторый испуг.

– Я должен быть вам благодарен, мадам. Я дал инструкцию, чтобы при разговоре никто не присутствовал. Мы одни?

– Да, Monsieur President. Посол Ричардсон был так добр, что позволил мне воспользоваться его кабинетом. Честно говоря, я весьма удивлена.

– Даю слово президента США в том, что мы с вами одни, мадам Бруссак. Этот телефон невозможно прослушать. Ни третья сторона, ни технические средства не могут зарегистрировать содержание переговоров. Вы принимаете мое честное слово?

– Абсолютно. Зачем бы такой августейшей фигуре, как вы, вводить в заблуждение скромного сотрудника с Ke-д’Орсе.

– О, на это может существовать множество причин. Но я не стану так поступать.

– Хорошо. Теперь я полностью убеждена.

– Прекрасно. Мне нужна ваша помощь в деле исключительной важности и такой же деликатности. Оно никоим образом не затрагивает интересы правительства Франции. Ваша помощь, даже самая малая, имеет для нас исключительное значение. Даю вам честное слово – как президент Соединенных Штатов.

– Мне достаточно даже вашего личного слова.

– Нам совершенно необходимо войти в контакт с отставным сотрудником нашей внешнеполитической службы. Он недавно покинул государственный департамент. Его зовут Майкл Хейвелок.

– Но, Monsieur le…

– Не перебивайте, пожалуйста, – остановил ее Беркуист. – Позвольте мне договорить. У Белого дома так много важнейших проблем, что он вовсе не имеет возможности заниматься вопросами вашей деятельности или поступками мистера Хейвелока. Нам требуется всего-навсего войти с ним в контакт. И в этом, я надеюсь, вы сможете нам помочь. Куда он направился, каким путем, под каким именем. Все, что вы мне сообщите, останется тайной. Ничто, никакая деталь не будет использована против вас или вашей работы. Обещаю.

– Monsieur…

– И последнее, – продолжил президент с нажимом. – Вне зависимости от того, что этот человек вам говорил, его правительство ни в коей мере не желает причинить ему неприятности. Мы уважаем его заслуги, мы испытываем огромную благодарность за тот вклад, который он внес в наше дело. Трагедия, которую он считает только своей личной, на самом деле трагедия для нас всех. Это все, что я могу вам сказать – и надеюсь, что, приняв во внимание источник полученных сведений, вы, мадам Бруссак, поможете нам, поможете мне.

Беркуист слышал неровное дыхание собеседницы и чувствовал, как тяжело стучит его сердце. Дождь за окном незаметно переходил в снег. Девственно белые сугробы в Маунтин-Айрон всегда выглядели особенно красиво на закате. Они сверкали и переливались на солнце, радуя глаз; можно было бесконечно любоваться искристой, красочной игрой цвета.

– В то время, как вы пытаетесь найти его, – заговорила Бруссак, – он сам ищет другого человека.

– Нам это известно. Мы и ее тоже разыскиваем. Чтобы спасти ей жизнь. И ему.

Президент прикрыл глаза. Он солгал. Он еще не раз вспомнит об этом среди родных холмов Миннесоты. Но тогда же он припомнит о Черчилле и Ковентри. «Энигма»… Коста-Брава.

– В Нью-Йорке есть один человек.

– В Нью-Йорке?! – Беркуист в изумлении подался вперед. – Он здесь? Она?..

– Вас это удивляет?

– Да, и весьма.

– Таков и был наш расчет. Это я отправила ее. И его тоже.

– Итак, что это за человек в Нью-Йорке?

– К нему следует подходить осторожно, проявить, как вы изволили заметить, большую деликатность. Его никак нельзя компрометировать. У вас есть подобные ему люди в Европе. Нам всем они нужны, Monsieur le President. Даже если мы знаем, что они принадлежат другим… ммм… фирмам, мы оставляем их в покое.